Альпинисты Северной столицы. В Альпах есть три знаменитые стены

Отрывок из книги Генриха Харрера «Семь лет в Тибете».
События разворачивались в период с 1944 по 1951 годы.

После съемок в Норбулингка меня, спокойно возвращавшегося домой верхом на лошади, догнал недалеко от Лхасы довольно возбужденный солдат-телохранитель и сообщил: его послали за мной, мне надлежит срочно скакать в Летний сад. Я сразу подумал - что-то случилось с кинопроектором, и даже не мог предположить истинной причины вызова. Но повиновался немедленно и вскоре вернулся в Норбулингка. У желтых ворот топтались пара монахов. Завидев меня, они дали сигнал поторопиться. Едва спешившись, я тут же отправился с ними во Внутренний сад. Там ждал Лобсанг Самтен. Он что-то прошептал мне на ухо и сунул в руки белый шарф. Не оставалось никаких сомнений: далай-лама, вопреки всем условностям, хочет лично встретиться со мной.

Я направился прямиком к кинотеатру. Как только подошел, дверь открылась изнутри, и перед моим взором предстал сам Живой Будда. Преодолев смущение, я низко поклонился и передал ему шарф. Он взял его левой рукой, а правой благословил меня. Это мало походило на церемониальное наложение рук, скорее на импульсивный порыв мальчика, наконец получившего желаемое. В театре, низко опустив головы, нас ждали три настоятеля-учителя его святейшества. Я хорошо их знал и заметил, как холодно ответили они на мои приветствия. Естественно, им не нравилось мое появление в их владениях, но они не отваживались открыто воспротивиться приказу далай-ламы.

Молодой правитель держался очень сердечно. Его лицо светилось улыбкой, когда он расспрашивал меня. Бог-Король вел себя как человек, которому в течение многих лет приходилось самостоятельно решать множество проблем. А теперь, найдя собеседника, он хотел получить ответы разом на все свои вопросы. Не дав мне времени подумать, мальчик поспешно указал на проектор, торопясь наконец посмотреть давно ожидаемый фильм: документальную ленту о капитуляции Японии. Далай-лама подошел к аппарату вместе со мной, а настоятелей оставил в зале изображать аудиторию.

Вероятно, я довольно долго и неуклюже возился с проектором. Живой Будда нетерпеливо оттолкнул меня в сторону и занялся фильмом сам, показав себя весьма опытным киномехаником. Потом он рассказал мне, что всю зиму учился обращаться с аппаратурой, разбирая ее на части и снова собирая. Тогда я впервые понял: Бог-Король всегда пытался добраться до сути вещей, не воспринимая их как данное. Поэтому впоследствии, подобно хорошим отцам, старающимся завоевать уважение сыновей, я проводил вечера, восстанавливая в памяти полузабытые вещи или разбираясь в новых проблемах, и тщательно, с научным обоснованием, готовил ответы на различные вопросы, понимая, мои ответы лягут в основу представлений Живого Будды о западном мире.

С первой встречи меня поразили способности далай-ламы разбираться в технике. Удивительно: четырнадцатилетний мальчик без посторонней помощи разбирал и собирал кинопроектор, не имея возможности даже прочитать английскую инструкцию! Когда начался просмотр, Бог-Король очень обрадовался и похвалил меня за проделанную работу. Мы сидели вдвоем в проекторной комнате и смотрели кино через маленькие окошки. Фильм сильно понравился монарху, и он, как возбужденный ребенок, радостно хлопнул меня по плечу. Впервые в жизни оказавшись наедине с белым человеком, юноша не выказывал ни тени смущения. Вставляя новую катушку пленки, он сунул мне в руки микрофон и попросил прокомментировать фильм, а сам вглядывался через маленькие окошки в залитый электрическим светом зал, где на коврах сидели его учителя. Я заметил, с каким любопытством далай-лама наблюдал за выражением лиц благопристойных настоятелей, вдруг услышавших из громкоговорителя человеческий голос. Не желая разочаровывать парня, я предложил почтеннейшей публике оставаться на местах и посмотреть новый фильм с интересными сценами из тибетской жизни. Мальчишка радостно засмеялся, заметив испуг и удивление на лицах монахов. Такие легкие и неподобострастные интонации, как у меня, никогда не звучали в присутствии Божественного правителя, чьи глаза искрились от удовольствия, доставляемого ему ситуацией.

Юноша попросил меня зарядить пленку, отснятую в Лхасе, пока сам возился с выключателями. Мне тоже было любопытно увидеть первый полнометражный фильм, отснятый мною. Специалист, конечно, нашел бы в нем множество недостатков, но нам он показался вполне удовлетворительным. Мелькали кадры «маленького» праздника Нового года. Даже настоятели стряхнули свою официальную напыщенность, увидев самих себя на мигающем экране. Когда же в кадре появился министр, уснувший на церемонии, зал разразился бурным смехом. В нем не слышалось ничего угрожающего, поскольку каждому из троих монахов иногда приходилось бороться со сном во время бесконечных празднеств. Позже высший класс прослышал-таки об описанном эпизоде, и с тех пор, где бы я ни появлялся с камерой, все сидели прямо и позировали перед аппаратом.

Сам далай-лама получал большее удовольствие от фильмов, чем кто-либо другой. Обычно замедленные движения Живого Будды становились оживленнее, и он с энтузиазмом комментировал каждую ленту. Потом я попросил его поставить картину, отснятую им самим, но он скромно заявил, что не осмеливается демонстрировать свои детские опыты после увиденного сейчас на экране. Однако мне очень хотелось узнать, какие объекты для съемок выбрал монарх, и я все же уговорил его посмотреть пленку. Конечно, парню недоставало опыта. Бегущую панораму Лхасы он снял слишком быстро. Изображения знатных всадников и караванов, проходящих через Шо, оказались недостаточно освещенными. Крупный план повара свидетельствовал: далай-ламе нравятся кинопортреты. Продемонстрированный мне фильм был первой попыткой юноши отснять кино без какой-либо помощи или инструкции. Когда лента закончилась, он попросил меня объявить через микрофон о завершении сеанса. Затем, открыв дверь в кинозал, Бог-Король отпустил настоятелей, дополнив слова красноречивым жестом руки. Я вновь убедился: передо мной не марионетка, а сильная личность, способная диктовать свою волю другим.

Оставшись одни, мы убрали фильмы и накрыли проектор желтым покрывалом. Потом уселись на роскошный ковер в просмотровом зале. В окно светило яркое солнце. К счастью, я уже давно научился сидеть скрестив ноги: среди мебели далай-ламы не встречались стулья и подушки. Сначала я думал отказаться от его приглашения сесть, ведь даже министры не сидели в присутствии монарха,но он попросту взял меня за рукав и усадил рядом с собой, положив тем самым конец всем сомнениям.

Юноша сообщил мне, что уже давно планировал нашу встречу. Благодаря ей ему представлялась единственная возможность познакомиться с внешним миром. Он предвидел возражения регента, но решил сделать по-своему и успел обдумать ответы на предполагаемые возможные выступления оппозиции. Намереваясь выйти далеко за пределы чисто религиозных представлений об окружающем, далай-лама видел только меня в роли своего помощника. Он и не подозревал о моем дипломе учителя, но, похоже, это для него значения не имело. Юноша спросил, сколько мне лет, и удивился ответу: тридцать семь. Подобно многим тибетцам, монарх считал мои «желтые» волосы свидетельством преклонного возраста. Изучая мое лицо с детским любопытством, Живой Будда пошутил по поводу моего длинного носа. Нормальный по нашим меркам, мой нос часто привлекал к себе внимание курносых монголов. Тут далай-лама заметил волосы у меня на руках и, широко улыбаясь, заявил: «Генрих, ты волосат, как обезьяна». Но я знал легенду о происхождении тибетцев от соития их бога Ченрези с женщиной-демоном. Перед совокуплением Ченрези превратился в обезьяну, а поскольку далай-лама являлся одной из реинкарнаций этого бога, я счел сравнение меня с обезьяной комплиментом.

После подобного обмена любезностями наша беседа потекла свободно, без какого-либо стеснения. Теперь я полностью ощутил привлекательность личности юноши, о чем прежде только догадывался. Далай-лама отличался довольно хрупкой комплекцией. Глаза монарха, чуть более узкие, чем у европейцев, выразительно сияли. Щеки пылали от возбуждения. Немного оттопыренные уши являлись характерной чертой бога Будды, и, как я потом узнал, стали одной из примет, по которой в далай-ламе признали реинкарнированного. Прическу он носил длиннее типичной тибетской, но, возможно, просто для защиты от холода Поталы. Высоковатый для своего возраста, Бог-Король с годами обещал превратиться в весьма стройного мужчину, унаследовав прекрасную фигуру от родителей. К сожалению, длительное пребывание в скрюченном положении во время ученых занятий подпортило осанку Живого Будды. Свои красивые руки с длинными аристократическими пальцами он обычно складывал определенным образом, демонстрируя миролюбие. Мальчик часто с интересом следил за моей жестикуляцией при разговоре. Она противоречила духу тибетцев, достойными позами олицетворявших спокойствие Азии. Одевался далай-лама всегда одинаково: в простую красную монашескую робу, предписанную когда-то Буддой.

Время летело быстро. Казалось, словно где-то прорвало дамбу, и на меня обрушился мощный и непрерывный поток вопросов. Я с удивлением отметил, как много отрывочных знаний накопил мой собеседник, читая книги и газеты. Он перевел на тибетский язык английский семитомник о Второй мировой войне, умел различать типы самолетов, автомобилей и танков, знал имена Черчилля, Эйзенхауэра и Молотова, но зачастую не понимал взаимосвязей между ними и не имел рядом человека, способного что-либо разъяснить. Теперь, задавая мне все мучившие его годами вопросы, он был счастлив.

Примерно в три часа появившийся Супон Кен-по сообщил: пора обедать. В функции этого настоятеля входило следить за физическим состоянием далай-ламы. Я собрался уходить, но Бог-Король усадил меня обратно и приказал Кенпо зайти позже. Потом скромно достал тетрадь с различными рисунками на обложке и попросил меня посмотреть. Я с удивлением констатировал: он сделал транскрипции букв латинского алфавита! Какая инициатива и разносторонность! Напряженные религиозные занятия, изучение сложной механической аппаратуры и теперь современные языки! Юноша настойчиво просил меня незамедлительно начать обучать его английскому, транскрибируя произношение элегантными тибетскими значками. Примерно через час снова появился Супон Кенпо и теперь уже твердо напомнил своему хозяину о необходимости поесть. Мне он тоже предложил тарелку с пирожками, белым хлебом и козьим сыром. Когда же я скромно отказался, Супон завернул угощение в белую салфетку и дал мне его с собой.

Однако далай-лама еще не хотел заканчивать беседу: он умолял Кемпо подождать еще немного. Настоятель кивнул и с улыбкой удалился. Мне показалось, он любил мальчика как родной отец. Этот седовласый старец выполнял те же функции при тринадцатом далай-ламе и до сих пор находился на службе. Видимо, он зарекомендовал себя исключительно верным человеком, ведь в Тибете при смене хозяина менялись все слуги.

Прощаясь, далай-лама пригласил меня посетить его семью, летом жившую в Норбулингка, и подождать в их доме, пока он пошлет за мной. При расставании юноша потряс мне руку - по-европейски, возможно, впервые в жизни.

У меня в голове не укладывалось: я провел пять часов в обществе Бога-Короля земли лам! Садовник запер за мной ворота, а охранник, уже не раз сменившийся с момента моего прибытия, с некоторым удивлением салютовал оружием. Я медленно возвращался верхом в Лхасу, и только белый сверток с пирожками свидетельствовал: случившееся не приснилось мне. Но даже друзья мои вряд ли поверили бы в происшедшее...

Его жизнь и книги многие оценивают с позиции принадлежности к нацистской партии, делая вывод о движущей силе его спортивных и научных достижений.

Генрих Харрер всегда относился к своему пребыванию в идеологических и воинских организациях фашистов как к вынужденному и не до конца осознанному, хотя и старался не афишировать его. Если же не придавать особого значения политическим воззрениям Харрера, остаётся только восхищаться упорством и мужеством этого знаменитого альпиниста и путешественника.

Ранние годы

Он родился в 1912 году, в небольшом австрийском городке Обергоссене, в семье почтового работника Йозефа Харрера и его жены Иоганны. В 1927 году они переезжают в Грац, где Генрих Харрер заканчивает среднюю школу и поступает в университет Карла-Франца. С 1933 по 1938 года он изучает географию и физическую культуру, одновременно активно занимаясь альпинизмом и горными лыжами.

Он был кандидатом на участие в зимней Олимпиаде 1936 года, проходившей в Германии. Но Австрия бойкотировала её из-за причисления инструкторов по горным лыжам к профессионалам, что закрывало им доступ на олимпийские трассы. В 1937 году Генрих Харрер выиграл соревнования по скоростному спуску, входившие в программу Всемирных студенческих игр, но истинной страстью стал для него альпинизм.

Северная стена Эйгера

К моменту окончания университетского курса на счету Харрера было несколько горных восхождений самой высокой категории сложности. В вместе со своим другом и земляком Фрицем Каспареком, Генрих Харрер идет на покорение легендарной «стены Смерти» - северной грани огромной гранитной пирамиды высотой 3970 метров, носившей название горы Эйгер в Швейцарских Альпах.

Эта стена долго оставалась непройденной, хотя предпринимались многочисленные попытки, унесшие десятки жизней. Маршруты, проложенные по северному склону Эйгера, осложнялись геологическим строением вершины и климатической обстановкой в этом районе. Поверхность, сглаженная многочисленными лавинами, почти сплошь покрыта льдом и имеет среднюю крутизну 75 градусов, а на некоторых участках и отрицательный уклон.

Высокая частота камнепадов и схода лавин, быстрая смена погоды сделали подъём по северной стене Эйгера смертельно опасным. В итоге власти официально закрыли этот склон для альпинистов, а горные спасатели отказались от спасания тех, кто выйдет самостоятельно на этот маршрут.

24 июля 1938 года

Уже на стене австрийцы Харрер и Каспарек объединились в связке с двумя немецкими альпинистами - Андерлем Хекмайером и Людвигом Вёргом, имевшими более надежное снаряжение для прохода по ледовой поверхности. Совместная попытка подъёма удалась, несмотря на несколько срывов, когда спасала только страховка, и попадания в лавины, от которых спасли только надежность снаряжения, терпение и упорство. Генрих Харрер, книги которого обычно описывают различные его экспедиции, рассказал потом об этом событии в документальной повести «Белый паук» (1959).

Успех австрийско-германской группы альпинистов, случившийся всего через три месяца после присоединения Австрии к гитлеровской Германии, нацистская пропаганда сделала символом правоты агрессивной политики фашизма. Харрер вместе с другими покорителями Эйгера удостоился многочисленных званий и наград, а также аудиенции Гитлера и других нацистских лидеров.

Экспедиция в Гималаи

Альпинизм относился к видам спорта, которым в нацистской Германии уделялось особое внимание. В покорении новых вершин и прохождении неизведанных маршрутов гитлеровская пропаганда видела символическое значение грядущего мирового господства арийской нации. С этим смыкалось увлечение Гитлера мистическими учениями о Шамбале - легендарной стране, где обитают сверхлюди, обладающие знаниями, которые делают непобедимыми и всемогущими.

По преданию, располагалась эта обитель среди гималайских вершин, возможно, в Тибете - таинственной стране, куда удалось попасть считанным иностранцам и о которой у европейцев не существовало точных сведений. Поэтому известно о нескольких экспедициях немецких горовосходителей, организованных для изучения этого района. Неизвестно, имела ли целью поиск мифической Шамбалы гималайская экспедиция 1939 года, в состав которой был включен Харрер, но именно об этом часто говорят исследователи, возбужденные тем, что знаменитый путешественник долго скрывал своё нацистское прошлое.

Разведка пути на Нанга-Парбат

Долгое путешествие, итогом которого стала самая знаменитая книга из тех, что написал Генрих Харрер - «Семь лет в Тибете», имело целью подготовку к покорению одной из гималайских вершин - массива Нанга-Парбат, расположенного на северо-западе Гималаев, на территории тогдашней английской колонии - Индии.

После того как был найден новый путь к вершине, занимающей третье место по количеству жертв среди пытавшихся её покорить, немецкие альпинисты к началу осени 1939 года находились в Карачи, ожидая судно для возвращения в Европу. Корабль задерживался. И вскоре после 1 сентября - даты начала мировой войны и после вступления в неё Великобритании - 3 сентября - они оказались на вражеской территории и были арестованы.

Удачный побег

Попытки побега - одиночные и в составе группы - энергичный австриец предпринимал с самого начала своего взятия под стражу. После того как их команда оказалась в лагере для интернированных, расположенном в предгорьях Гималаев, для Харрера стал ясен маршрут побега - через горные перевалы, в Тибет. Передвижение в самом высокогорном районе мира, даже для подготовленного спортсмена - задача непростая, требующая серьезной подготовки, поэтому удачной оказалась для Харрера далеко не первая попытка.

Режим в лагере, где командовали цивилизованные англичане, очевидно сильно отличался от тех порядков, что устроили немцы для военнопленных на Восточном фронте. Поэтому у Харрера и его друзей была хорошая возможность тщательно подготовить свой побег. Но даже и тогда до границы Индии и Тибета добрались не все - многие предпочли вернуться в лагерь. В Лхасе - столице Тибета - вместе с Харрером оказался лишь Питер Ауфшнайтер, о котором часто упоминается в которую написал Генрих Харрер.

«7 лет в Тибете»

Книга, сделавшая австрийского содержит множество сведений о стране, доступ куда иностранцам был запрещен законодательно. Существовало предсказание одного из мудрецов, согласно которому Тибет потеряет независимость после того, как в нем появятся иностранцы. Поэтому поначалу Харрер и его приятель чувствовали враждебное отношение со стороны всех тибетцев - и простых пастухов, и знатных чиновников.

Оно изменилось во многом благодаря переменам в самих главных героях - вряд ли мытарства на высокогорных тропах, встречи с непривычным укладом жизни тибетцев, знакомство с их религией, отрицающей насилие в отношении любого живого существа, не оставили следа в душе человека, поначалу даже и разделявшего высокомерные нацистские идеи.

Далай-лама Четырнадцатый

Тэнцзи́н Гьямцхо́ - живое воплощение Будды, духовный лидер Тибета, любознательный мальчик, который хочет больше узнать о мире, расположенном за тысячи километров от его родины - еще один герой книги. Генрих Харрер и Далай-лама, познакомившись в 1940 году, поддерживали знакомство до самой смерти Харрера в 2006 году, оказывая сильное взаимное влияние друг на друга. Именно от австрийца, старшего на 26 лет, Далай-лама узнал многое о традициях европейцев, научных и технических достижениях современности.

Это стало причиной обвинений тибетских буддистов со стороны китайских властей, болезненно относящихся к вопросу о независимости Тибета, в связях с нацистами. С другой стороны, огромный авторитет Далай-ламы в мировой политике, который, несмотря на приверженность древнейшей религиозной доктрине, является человеком, неотделимым от современной цивилизации, также берет начало в этом общении двух молодых людей, которые (особенно судя по фильму 1994 года) стали настоящими друзьями.

На основе этих событий и создал свой бестселлер Генрих Харрер. «Семь лет в Тибете» -книга и снятый по ней фильм с Бредом Питтом в главной роли, - сделали его имя знаменитым на весь мир. Хотя после возвращения на родину в 1950 году он совершил много альпинистских и просто географических экспедиций, занимался разносторонней общественной деятельностью, издал более 20 книг. Харрер часто говорил, что это были ярчайшие страницы его жизни, что с тех пор Тибет навсегда поселился в его сердце.

SIEBEN JAHRE IN TIBET:

MEIN LEBEN AM HOFE DES DALAI LAMA

of Irmgard Emma Katharina Harrer, 2016

Издательство АЗБУКА®

* * *

Генрих Харрер (1912–2006) – австрийский альпинист, путешественник и писатель, человек удивительной судьбы. С юных лет он не раз бывал на волосок от гибели, но Провидение словно хранило его для главных событий в жизни – путешествия в Тибет и встречи с Далай-ламой XIV, наставником и другом которого он стал.

Харрер сумел рассказать о Стране снегов настолько ярко, что его книга «Семь лет в Тибете» (с подзаголовком «Моя жизнь при дворе Далай-ламы»), впервые опубликованная на немецком в 1952 году, была переведена на 53 языка и послужила основой для двух кинофильмов: британского документального фильма 1956 года и американского художественного фильма 1997 года режиссера Жан-Жака Анно с Брэдом Питтом в главной роли.

Книга Харрера носит автобиографический характер, хотя описанные в ней события, происходившие с 1939 по 1951 год, могут показаться невероятными: побег из лагеря для военнопленных в Британской Индии, путешествие двух изможденных чужестранцев по Западному Тибету, труднейший переход через незнакомые горы, на который решилась бы не всякая хорошо оснащенная экспедиция, и, наконец, жизнь в «запретном городе», столице Тибета Лхасе и близкое знакомство с тибетской элитой и с двором Далай-ламы накануне роковых перемен в судьбе страны.

Одна из самых великих и самых невероятных историй во всей приключенческой литературе.

The New York Times Book Review

Ты прожил в Тибете семь лет и за это время стал одним из нас.

Далай-лама – Генриху Харреру

Самые высокие горы мира, обитель тибетских божеств, никогда не разрушить… Божества победят!

Генрих Харрер

* * *

От издательства

Генрих Харрер (1912–2006) – австрийский альпинист, путешественник и писатель – человек удивительной судьбы. Сразу же после окончания Грацкого университета в 1938 году в составе немецко-австрийской группы альпинистов он совершил восхождение на Северную стену Эйгера в Швейцарских Альпах, что было одним из величайших спортивных достижений того времени. Все участники восхождения остались живы, хотя риск был очень велик. Генриху Харреру не довелось участвовать в сражениях Второй мировой войны, Провидение словно хранило его для главных событий в жизни – путешествия в Тибет и встречи с Далай-ламой XIV, неофициальным наставником и другом которого он стал.

Тибет уже с первой половины XIX века был отдельной областью научных исследований, привлекал он и любителей эзотерики, но для рядового европейца середины прошлого столетия это была таинственная и во всех смыслах этого слова далекая страна. Генрих Харрер сумел рассказать о Стране снегов доступно и ярко. Несомненно, часть авторского замысла состояла в том, чтобы привлечь внимание мировой общественности к судьбе тибетского народа. И ему это блестяще удалось – его книга «Семь лет в Тибете», впервые изданная на немецком языке в 1952 году (Sieben Jahre in Tibet. Mein Leben am Hofe des Dalai Lama. Wien: Ullstein, 1952), была переведена на 53 языка. В 1953 году в Лондоне вышло в свет британское издание, введение к которому написал известный путешественник Питер Флеминг. Годом позже появилось американское издание. Книга послужила основой для двух одноименных фильмов: британского документального фильма 1956 года, режиссером которого был американец Ганс Нитер, и американского художественного фильма 1997 года режиссера Жан-Жака Анно.

Книга «Семь лет в Тибете» носит автобиографический характер, однако написана она в жанре путевых заметок и повествование в ней разворачивается в прямой хронологической последовательности, охватывая период с 1939 по 1951 год. События, описываемые автором, могут показаться невероятными: побег Генриха Харрера и Петера Ауфшнайтера, руководителя немецкой экспедиции на Нанга-Парбат, из лагеря для военнопленных в Британской Индии, их путешествие по Западному Тибету, труднейший переход через плоскогорье Чантан, на который решилась бы не всякая хорошо оснащенная экспедиция, и, наконец, жизнь в «запретном городе», столице Тибета Лхасе.

Глазами Генриха Харрера мы видим заснеженные горные массивы, затерянные в горных долинах деревушки, буддийские святыни и монастыри – некогда запретный для чужеземцев мир. В своем повествовании автор не стремится идеализировать Тибет, однако читателю очевидны его симпатия к тибетскому народу, искренний интерес к тибетским традициям и языку, который Харрер прекрасно освоил за годы, проведенные в этой стране. Из книги «Семь лет в Тибете» можно почерпнуть сведения о политическом и общественном устройстве Тибета, о его истории, религии и культуре, экономике и этносах. Автор оказался свидетелем событий, происходивших накануне лавинообразных перемен в судьбе Тибета и всего Центрально-Азиатского региона, – в своей книге он запечатлел страну перед самым крушением традиционного общества.

Оказавшись в Лхасе в 1946 году после двух лет скитаний, Генрих Харрер и Петер Ауфшнайтер постепенно завоевали доверие и расположение тибетцев и получили уникальную возможность ближе познакомиться с жизнью тибетской элиты: им приходилось встречаться с чиновниками, аристократами, первыми лицами тибетского правительства и родителями Далай-ламы XIV. В 1948 году Генрих Харрер был принят тибетским правительством на официальную службу, получив должность переводчика и фотографа при дворе Далай-ламы. Согласно тибетской административной системе, эти должности соответствовали званию чиновника пятого ранга. Юный правитель Тибета проявлял интерес к культуре и техническим новшествам зарубежных стран, и Генрих Харрер был его неофициальным наставником, обучая английскому языку, географии и основам естественных наук. Они стали друзьями. Стоит отметить одно удивительное совпадение: они родились в один день – 6 июля. В 2002 году Далай-лама XIV специально ездил в Австрию поздравить своего друга с 90-летием.

Генриху Харреру было суждено еще раз побывать в Тибете в 1982 году, и этой непродолжительной поездке он посвятил книгу «Возвращение в Тибет» (1985). В течение всей жизни он много путешествовал, писал книги и создавал фильмы о своих экспедициях в Гималаи, Анды, Новую Гвинею. Вместе с королем Бельгии Леопольдом III, который увлекался антропологией и энтомологией, он побывал в малоизученных районах Африки, Южной Америки и Юго-Восточной Азии. Итоги своей долгой жизни, столь насыщенной событиями, Генрих Харрер подвел в автобиографии «Моя жизнь», изданной в 2002 году в Мюнхене (Mein Leben. München: Ullstein, 2002).

Благодаря настоящему изданию русскоязычный читатель впервые познакомится с полным текстом книги Генриха Харрера, переведенной с немецкого – языка оригинала; в переводе сохранены авторская интонация и структура текста. Впервые в России публикуются и авторские фотографии, что, несомненно, делает это издание еще более ценным. Хотя книга предназначена для широкой аудитории, мы снабдили текст примечаниями и глоссарием, которые могут оказаться полезными для читателя, не слишком сведущего в области тибетских реалий.

Родился Генрих в Хюттенберге, Австрия (Hüttenberg, Austria) в 1912-м году, в семье почтового работника и домохозяйки. С самого раннего детства мальчик показывал незаурядные успехи в спортивных дисциплинах, поэтому после окончания школы он поступил Грацский университет имени Карла и Франца (Karl-Franzens University in Graz), где изучал спорт и географию.

В 1933-м году, будучи студентом, добровольно вступил в Штурмовые отряды Национал-социалистической немецкой рабочей партии (Nationalsozialistische Deutsche Arbeiterpartei), о чем не раз потом горько сожалел, утверждая, что был просто студентом, поддавшимся влиянию политической пропаганды. Настоящей любовью Генриха всегда были горы: во-первых, он был прекрасным горнолыжником, главной надеждой сборной Австрии на зимних Олимпийских играх 1936-го года (Winter Olympics 1936),

тех самых, которые в последний момент бойкотировала Австрия. Во-вторых, Генрих был прекрасным скалолазом и альпинистом: обладая невероятной выносливостью, он мог преодолевать огромные расстояния по вертикальным утесам, а это вкупе с крепким здоровьем делало его одним из лучших альпинистов того времени.

Вместе со своим другом Фрицем Каспариком (Fritz Kasparek) он взошел на вершину четырехкилометровой (3970 метров) Северной стены Эйгера (North Face of the Eiger) в 1938 году, став тем самым первым человеком на планете, кому это удалось. На последнем рубеже перед вершиной, почти отвесной стене, они догнали группу альпинистов из Германии и продолжили подъем одной командой. В 1959-м году вышла книга Харрера под названием "Белый паук" (White Spider), в которой подробно рассказывается о покорении этой вершины.

Сразу после возвр

щения Генрих вступает в СС в ранге сержанта и становится членом Национал-социалистической немецкой рабочей партии. Вскоре последовала свадьба на Шарлотте Вегенер (Charlotte Wegener), в браке с которой у него родился сын Ральф. Однако уже в 1939-м году Герних отправился в Британскую Индию в составе команды из четырех человек для подъема на Нанга-Парбат (Nanga Parbat), девятый по величине восьмитысячник мира, также входящий в тройку самых опасных гор для восхождения. Впрочем, еще у подножия горы они были взяты в плен британскими солдатами, так как в Европе началась война.

Несколько недель в лагере для военнопленных с постоянными попытками побега, письмо от Шарлотты, в котором было свидетельство о расторжении брака – казалось, это конец той замечательной жизни, которую вел Харрер у себя дома в Австрии. Однако 29 апреля 1944-го го

а ему и нескольким другим заключенным, включая его друга Петера Ауфшнайтера (Peter Aufschnaiter), удалось бежать. Вдвоем они проделали огромный путь через Гималаи и через несколько месяцев добрались до ворот священного тибетского города Лхаса (Lhasa), где Генрих провел последующие семь лет.

Вскоре он стал переводчиком при тибетском правительстве, а спустя некоторое время встретился с самим Далай-Ламой 14-м, по просьбе которого начал строительство первого кинотеатра в Лхасе. Вскоре Генрих начал преподавать Далай-Ламе английский, географию и некоторые другие предметы, чтобы познакомить будущего правителя с ценностями западного мира. На протяжении всей оставшейся жизни Генрих и Далай-Лама оставались близкими друзьями.

После возвращения на родину в Австрию Генрих избежал наказания, так как на время войны отсутствовал в стра

е и не занимал руководящих постов при правительстве. Всю оставшуюся жизнь он занимался горными лыжами и альпинизмом, в его родном городе был создан музей, где хранятся этнографические материалы из его 600 экспедиций.

В Австрии он написал 23 книги, две из которых – "Семь лет в Тибете" и "Белый паук" - были переведены на более чем 50 языков. Однако всю жизнь Генрих вспоминал о тех годах, когда жил в Тибете: "Где бы я ни жил, я всегда буду скучать по Тибету. Мне часто кажется, что я и сейчас слышу крики диких гусей и журавлей и шум их крыльев, когда они пролетают над Лхасой в чистом и холодном лунном свете. Я искренне хочу, чтобы мой рассказ вызвал немного понимания у людей, чьё желание жить в мире и быть свободными получило так мало симпатии в безразличном мире".